Санкт-Петербургский университет
    1 - 2   3 - 4   5   6   7 
    8 - 9   10  11-12  С/В
   13  14-15  С/В  16  17
   18   19   20  С / В  21 
   22-23  24-25 26 27-28
   29  30
Напишем письмо? Главная страница
Rambler's Top100 Индекс Цитирования Яndex
№ 13 (3670), 6 мая 2004 года
дискуссия

«Православная культура» в школе

Частные соображения

Наш журнал начинает дискуссию по поводу введения в школе обязательного предмета «православная культура». Напомним, что отправной точкой для обсуждения стал новый виток разговоров в Министерстве образования (см. «Известия» за 28.01.04), прессе и на телевидении о возможности такого рода реформы. «СПбУ» приглашает принять участие в дискуссии всех, кто хотел бы высказать свое мнение. Сегодня своими соображениями делится кандидат наук, преподаватель исторического факультета Андрей Валентинович Петров.

– Уже в течение нескольких лет я читаю общий курс по истории раннего христианства для всего потока студентов (аудитория 150 человек) исторического факультета СПбГУ. Естественно, каждый год я обновляю материал, то есть, хотя бы в силу того, что я преподаватель, я нахожусь в курсе тех проблем, которые характерны, по крайней мере, для раннего христианства. Во-вторых, сфера моих научных занятий хронологически и географически совпадает со временем и местом появления христианства. Кандидатская диссертация, на основе которой опубликована книга, посвящена проблемам II века в религиозной сфере. И хотя самого христианства я там не касаюсь, как ученый (уже не только как преподаватель) я тоже имею к этому отношение. Вот, собственно говоря, мотив моего обращения к данной теме.

Больше всего в идее ввести обязательный курс, так или иначе связанный с христианством, – будет ли он назван «история христианской церкви» или «история православия», – смущает слово «обязательный». И понятно, что это интеллигентское опасение. Интеллигент не любит слова «обязательный», потому что видит здесь тень какого-то тоталитаризма. Тем не менее, мы же не пугаемся, когда нам говорят «обязательный курс математики или физкультуры». Почему? Потому что эти негуманитарные дисциплины не несут внутри себя такой явной идейной нагрузки. Любой гуманитарный курс уже в самом названии заявляет идею. «История православия». А почему не «православия и католицизма»? Сам выбор указывает нам, что здесь есть важное ограничение. Если «христианство», то почему не «христианство и мусульманство»? Я понимаю, что на эти вопросы есть разумные ответы, но в отношении математики, физики, физкультуры таких вопросов в принципе не возникает. Поэтому, если будут проводить параллель между обязательной математикой, включающей в культуру современной Европы, и историей православия, включающей в культуру современной России, то параллель будет неверна. Потому что самое главное, что касается обязательного курса христианства и истории православия, это ограничение по отношению к другим.

Второе, что меня смущает, это характер людей, которые предлагают такого рода проекты. Я имею в виду не бывшего заместителя министра образования Л.Гребнева, а тех людей, с которыми он общался. Ведь это были представители именно православной конфессии, причем непонятно по какому принципу подобранные для участия в министерской конференции. Консультировался ли г-н Гребнев с митрополитом, когда их подбирал? Здесь есть элемент некоего неуважения к структуре, но и уважения к определенного рода пассионарности. Есть активные люди. Но! Активный человек – это не обязательно человек продуктивный. А эти люди, судя по публикации, которую я прочитал, даже агрессивны. Их мотивация – это мотивация агрессивно узких людей. Когда им задают вопрос: «Почему нужно обучать ребенка православной культуре с детства?» – они отвечают: «Так ведь нужно обучать ПРАВДЕ». Человек, который полагает, что его конфессиональный выбор заведомо является правильным, – человек либо тоталитарный, либо социально опасный. В обоих случаях его нельзя пускать в образовательную сферу. Против необоснованной правды православия существует необоснованная правда мусульманства или католичества. Они все обоснованны внутри себя, но не обоснованны вовне, не обоснованны для язычников, атеистов и т.д.

Третий момент. По какой схеме православная культура будет преподаваться? Чему будут учить? Закону Божьему? Какой смысл? Мы просто отнимаем у школьников часы, в которые они могли бы усвоить более важные вещи. Будут учить истории догматов? Что делать с историей догматов в шестом, восьмом, даже одиннадцатом классах? Я читал в Аничковом лицее курс лекций по истории догмата о триединстве в рамках истории античной культуры. Но несмотря на то что это элитное учебное заведение и IQ молодых людей и девушек там очень высокий, им было чрезвычайно трудно разобраться в проблеме. Либо же мы будем просто профанировать материал! С точки зрения церковника, излагать понятно – то есть на пальцах, для шести-, девяти-, одиннадцатиклассника догмат о триединстве – это значит не просто упростить его, а упростить произвольным образом. Ведь существуют канонизированные процедуры этого упрощения. И они сориентированы вовсе не на школьников. Тот же, кто будет преподавать, пастырем не будет, но будет школьным учителем. И здесь нужно смотреть правде в глаза. Уровень подготовки школьных учителей зачастую оставляет желать лучшего. Наконец, допустим самый мягкий вариант (все равно сохраняющий идеологичность) – будет введена «история православной церкви». Но в контексте реформы образования речь идет скорее о сокращении часов на гуманитарные предметы в школах. В конце концов, включение в Болонский процесс в том или ином виде произойдет. А это повлечет необходимость максимальных преобразований школьной системы под этот европейский интеграционный проект. Что это обозначает? Широкое образование. Задачей первостепенной важности станет не информационное насыщение школьников, а развитие у них определенных правил мышления. И вот такие курсы – социологизированные и психологизированные – будут вытеснять часы на математику и традиционные гуманитарные предметы. И дело вовсе не в том, что гуманитарных предметов будет больше, а математики меньше. И те, и другие пострадают равным образом. Если же мы собираемся включать в разряд традиционных гуманитарных курсов еще и историю православия, то это будет означать лишь дальнейшее отбирание часов у уже имеющихся предметов. Предполагать же, что школьный курс истории православия будет междисциплинарным – абсурдно. Этого не произойдет хотя бы по причине среднего уровня подготовки школьных учителей. Вариант же прихода в школу выпускников духовных семинарий кажется мне несбыточным просто в силу своей структурной невероятности. Кто будет контролировать процесс школьной реформы, если две разных организации – государство и церковь – будут по-разному строить свои программы? Мне кажется, государство все же никогда не отдаст сферу образования на откуп людям, подотчетным другой структуре.

Наконец, меня волнует общая проблема. И здесь мне хотелось бы заявить свою позицию уже не ученого и преподавателя, а просто культурного человека. Мне кажется, что не стоит прятать голову в песок. Пора признать, что мы постепенно внедряемся в мультиполярный мир. Причем я имею в виду не политически, а ценностно мультиполярный мир. В нашей стране существует множество систем ценностей, которые спокойно сосуществуют друг с другом. Всякая попытка государства поддержать одну из них чревата серьезными социальными проблемами. Французский вариант с фактическим введением запрета на публичную религиозную самоидентификацию, очевидно, не проходной. Здесь, на мой взгляд, необходимо определенное лавирование высшей власти между существующими проблемами. Главная задача государства на этом уровне – сдерживать фундаменталистов. Любых. Особенно, конечно, исламских, потому что это они организуют взрывы. Православные фундаменталисты пока ничего не взрывают, хотя в Москве уже кого-то побили. Но это, я думаю, скорее молодежная, чем православная проблема. Тем не менее, отождествлять тот же ислам с Аль Каидой – это невероятно. Ислам – намного более широкое явление. Если мы обратимся от примера Ирака к примеру Ирана, то увидим вполне гармонично работающую систему. Понятно, что мы не можем ее воспринять. Мы иначе мыслим, иначе себя ощущаем – для нас это все глубоко чуждо. Тем не менее, это не означает, что люди, которые переходят внутрь этой системы ценностей, оказываются выкинутыми за пределы нашего мира. Если же мы введем что-нибудь вроде обязательного православия, то, конечно, затрудним этим людям интегрирование в наш мир. Особенно это будет болезненно для таких городов, как Санкт-Петербург. У нас город тысячи языков, как Александрия. У нас есть армянская диаспора, грузинская диаспора, сейчас – мощная чеченская диаспора. И подобные мероприятия бросают им вызов. На уровне выдающихся людей в этих средах, очевидно, будет достигнута договоренность, но низовые структуры будут использовать это для каких-то локальных конфликтов. Кроме того, если мы вводим подобного рода «православную обязаловку», то те же фундаментально настроенные мусульмане и евреи будут продолжать организовывать свои школы, и мы в результате стимулируем разделение по национальному признаку. А замкнутые в себе малые этно-социальные группы никому не нужны. Диаспора должна быть широкой, чтобы эффективно функционировать и гармонично вписываться в общество. Если же мы получаем вариант мексиканцев в Нью-Йорке, которые занимаются своими делами (а это вовсе не полиграфический бизнес) и могут не пускать в свою нишу никого, даже государство, то они будут продолжать заниматься там криминалом. Таким образом, жесткость государства в отношении мэйнстрима будет вызывать ответную жесткость со стороны маргиналов. Если правительство города и страны заинтересовано в такого рода конфликтах, – а я думаю, что это не так, – то им стоит поддерживать подобного рода проекты.

Мультиполярный мир неплох. Он, конечно, не хорош, но и не плох. И он, безусловно, неотвратимо на нас надвигается. Поэтому, на мой взгляд, задача школы – гармонизировать, нивелировать какие-то крайние тенденции и идти по среднему пути. И здесь принцип золотой середины не совпадает с позицией тех ревнителей православия, которые хотят ввести его в качестве обязательного школьного курса. А вот в качестве необязательного – ради Бога! Хотят читать христианство – пусть читают, хотят кришнаитство или мусульманство – пожалуйста. Ведь никто не предполагает, что в девяноста процентах школ Москвы и Питера будут читать кришнаитство. Если возникнет проблема выбора, то подавляющее большинство выберет православие по принципу: «А что же еще?» Таким образом, конечный эффект – дать возможность приобщиться к православной культуре – будет соблюден и в таком мягком варианте.  

Записал Игорь Макаров

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2004 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков