|
|
|
№ 11-12 (3668-69), 23 апреля 2004 года
|
 |
|
Университетскому театру-студии 60 лет
|
|
|
Обман
Пожалуйста! Имя, фамилия, факультет…
– Наталия Бескинд, филологический факультет.
Это был обман, я не училась в университете, я была из Герценовского пединститута. И боялась, что меня не примут из-за этого. Мы тогда всегда чего-нибудь боялись и что-то скрывали – родственников за границей, сословия предков. Теперь смешно, но эту тайну я хранила весь год, признавшись только Лоре Крепс, с которой мы ходили по коридору истфака (там тогда скиталась драма) в ожидании своей участи после прослушивания.
Спустя месяц кто-то из нашей младшей группы спросил:
– А ты в какой группе учишься, я не встречаю тебя на факультете?
И я продолжила легенду:
– Да я редко хожу на занятия.
Вот так, через обман, я попала в университетский театр – тоже «театрально».
К лету, когда мы собрались в поездку с концертами по деревням, клуб стал выписывать матпомощь на студентов – чтоб было на что есть-пить на гастролях. Тут все и выяснилось. Но я уже была «своя». Голиков поухмылялся, поиздевался – теперь это стало предметом шуток – не страшно.
А вот знала ли Евгения Владимировна Карпова про мою неуниверситетскость? Думаю, нет.
Не только новички, но и старшие всегда немного робели перед ней. Смотрела приветливо, внимательно… Короткая стрижка, горбоносый профиль, жест пальцев, отбрасывающих прядь волос… Мы, разговаривая, осторожно подбирали слова, вставали, когда Евгения Владимировна входила… Наверное, боялись опростоволоситься – чувствовали: она из какого-то другого мира, из прошлого – семейного, театрального. Дистанция колоссальная, но притяжение, но обаяние личности, но дар педагога – вот ее свет на всю нашу оставшуюся жизнь.
А Вадим Голиков в год моего поступления в драму (1958) стал студентом I режиссерского курса Г.Товстоногова и начал вести занятия с нами, младшей группой.
Старшие казались далекими небожителями – они играли в спектаклях… Но вот (ура!) нас взяли в массовки, а там и Евгения Владимировна репетировала с новичками. Наверное, у всех это незабываемо!
Спектакли шли в Актовом зале университета – теперь и не представить, какая свобода была в те несвободные времена: среди колонн на сцене монтировались сложные декорации, в комнате рядом со сценой гримеры с Ленфильма делали сложные гримы, клеили бороды, парики… Да, Евгения Владимировна уже не увидела новый стерильный Актовый зал, холодный и официальный…
А пока, весной нашего первого года, был юбилей театра, писали «капустник», и мне поручили играть Евгению Владимировну. Маргарита Ивановна Питоева, ее подруга по театру Гайдебурова и помощница, тайно вынесла из дома черный шелковый жакет и шарфик в клеточку – неизменный туалет Евгении Владимировны. В этом костюме я танцевала гавот Люлли, шли диалоги. Игорь Олегович Горбачев сказал: «Как похожа». Я летала… В глазах Евгении Владимировны – смешинки, и с этого момента мне стало проще и теплее с ней. Кажется, и она меня любила. Но – сдержанность, но всегда – тайна. И только потом, когда Евгения Владимировна уже ушла на пенсию и жила в Доме ветеранов сцены, а мы ездили к ней в гости на Петровский остров, мы узнали из рассказов о ее прошлом, о Шаляпине, о предках – о многом. Но об этом напишет кто-то другой…
А я хочу вспомнить одну ужасную историю, историю нашего греха.
Евгения Владимировна ставила «Свадьбу» Чехова на сцене Актового зала. Я играла невесту, шли последние репетиции – в костюмах, гриме. Большая массовка – поперек всей сцены длинный стол, а вокруг мы танцевали кадриль и галоп («Гран-рон! Гран-рон, господа»).
Мы с Мишей Даниловым тоже отплясывали, и было очень весело не только героям пьесы, но и нам – от музыки и вообще от дури. А Евгения Владимировна уже несколько раз крикнула: «Остановитесь!» Мы неслись как сумасшедшие и хохотали… «Какая гадость!» – громко сказала Евгения Владимировна. Она встала, оделась и вместе с Маргаритой Николаевной ушла из зала.
Наше веселье мгновенно перешло в оцепенение… Что делать?
Собирались дома, обсуждали, направили делегацию – Голиков и Данилов – для извинения. Через Маргариту Ивановну искали пути примирения. Через три дня репетиции возобновились. Потом сыграли «Свадьбу», но ту историю всегда держали в уме.
Что это было? Наверное, грех безответственности и пустозвонства. Но урок для меня, несомненно.
Сегодня я, режиссер молодежного самодеятельного театра, низко кланяюсь Евгении Владимировне Карповой, память о ней всегда в сердце, ну а опыт работы с ней – что и говорить, ведь репетируя, я все время спрашиваю у ребят: «Тебе так удобно?» Это ее слова.
А про обман никто и не помнит. Только я. 
Наталия Смирнова
(набор 1958 г.)
|
