кафедра

Понимаем ли мы птичий язык?

Иван Владимирович с друзьями всю ночь ловили вальдшнепов, специально ездили для этого в Тосненский район. Но они не охотники и не птицеловы, хотя по «улову» даже добычливее охотников. За ночь поймали 5 птиц! За этот сезон (сентябрь-октябрь) — уже больше сотни. А бывали годы, так даже до 500 птиц вылавливали за сезон!.. Доцент Иван Владимирович Ильинский и его коллеги — орнитологи. Они изучают миграцию куликов в рамках международного проекта «Ленфауна» программы Life, которая поддерживается ЕС (в ней участвуют Россия, Франция, Финляндия, Португалия). Вальдшнепов и других куликов они ловят, кольцуют, описывают (массу, размеры, физиологическое состояние) и отпускают на волю. С 1994 года уже окольцевали больше 2000 птиц. В России вальдшнепы размножаются, а зимуют в других странах — во Франции, Италии, Англии. Поэтому и необходимо участие многих стран, чтобы изучить миграцию птиц.

И.В.Ильинский

Птицами Иван Ильинский заинтересовался еще в 8 классе, поэтому и выбрал биологическое отделение физико-математической школы-интерната № 45 при ЛГУ, а затем биофак университета. Сегодня он и другие орнитологи кафедры позвоночных СПбГУ изучают биологию редких и исчезающих видов птиц. Иван Владимирович рассказал, к примеру, что имеется всего три гнезда беркутов, одной из самых крупных российских птиц, на всю Ленинградскую область! И потеря каждой пары — это трагедия. Такая же ситуация в других регионах страны... Но беседовали мы с ним не о защите птиц, а о том, что прежде всего привлекает внимание людей к пернатым (в одной Англии, к примеру, клубы любителей птиц объединяют около миллиона человек!) — о птичьих языках и песнях.

— Нашей кафедре больше ста лет. Все это время птицы были объектом изучения ученых университета. А фонотеку с записями голосов птиц начал собирать профессор А.С.Мальчевский. В 1959 году, когда появились первые магнитофоны, пригодные для полевой работы, он сделал первую запись. И с тех пор фонотека постоянно пополняется, — рассказывает орнитолог Иван Владимирович ИЛЬИНСКИЙ, доцент кафедры позвоночных биолого-почвенного факультета Санкт-Петербургского госуниверситета. — В Москве одним из пионеров записи птичьих голосов был профессор Б.Н.Вепринцев. Ему принадлежит идея создания определителя птиц России по голосам. Наша кафедра тоже выпускала пластинки с записями птиц. Сейчас специальные компьютерные программы позволяют производить цифровую кодировку звуковых записей, анализ и сравнение голосов птиц.

— Есть ли всеобщий птичий язык? Понимают ли друг друга воробьи и вороны, голуби и утки?

— У птиц есть звуки, предназначенные определенному конкретному виду. А есть сигналы, понятные всем видам птиц и даже млекопитающим. Это прежде всего сигналы тревоги, опасности. Но у птиц есть два вида сигналов опасности. В первом случае, когда птица издает демонстративные крики тревоги, она не только хочет показать, что видит врага, но одновременно привлекает внимание хищника (не только криками, но и особыми движениями) к себе. Особенно интенсивно птицы это проделывают, когда стремятся отпугнуть хищника от гнезда или выводка либо пытаются отвлечь его внимание и увести от гнезда. И по характеру крика, по ритму, по тембру можно судить, насколько далеко хищник... А второй вид сигнала тревоги — когда опасность появляется неожиданно. Тогда птица подает скрытый, замаскированный сигнал — головой крутишь, а непонятно, откуда он исходит. Точно так же птица скрыта и для хищника. Но ее крики понятны всем: синицам, дроздам, овсянкам.

Есть птицы, которые «сотрудничают» с животными. А значит, и переговариваются, общаются с ними. Например, африканская птичка медоуказчик может привлекать определенные виды млекопитающих (в частности медоеда), показывая им, где находятся пчелиные соты. Животное взламывает дупло, лакомится, а остатками меда после разгрома дупла с сотами питается и птичка.

— Как понимают других птицы, прилетая в чужие страны? Есть ли «иностранные» птичьи языки?

— О том, что птицы якобы не понимают своих иностранных сородичей, стали говорить после экспериментов по отпугиванию птиц от аэродромов, виноградников, посевов. Иногда запись сигнала опасности делали в одной стране, а применяли в другой. Когда не получалось, объясняли это тем, что аппаратура плохо воспроизводит сигнал, или тем, что птицы не понимают чужой язык... Но ситуация сложнее. У птиц, это установленный факт, достаточно высокий уровень развития интеллекта. И они прекрасно могут оценить ситуацию. Если они слышат сигнал опасности с магнитофона первый раз, то могут отреагировать на него, улетят. Но если они его слышат второй-третий раз, а за ним ничего не следует, они быстро понимают, что к чему — и не реагируют на сигнал!.. Поэтому люди стали применять дополнительные меры — стрелять в воздух или разбрасывать специальную приманку, от которой птицы в судорогах бьются. Такие меры действуют гораздо эффективнее.

Но «иностранные» языки у птиц есть. И даже есть местные «диалекты». Например, в нашей фонотеке есть напевы дрозда-белобровика из Петергофа и Павловска. Это совершенно разные песни, даже неспециалист это может услышать. И напев дрозда в Петергофе сохраняется таким, передается из поколения в поколение, как и другие диалекты. Американцы проводили подобные записи на овсянках и тоже показали, что различия в песнях помогают распределению птиц в лесу. Полагают, что песня помогает выявить чужака среди своих, способствет групповой защите территории.

Теперь вопрос: что считать чужой страной, если стрижи, к примеру, живут на родине всего 3 месяца в году? А на чужбине наши птицы, хоть и поддерживают контакты прежде всего с особями своего вида, но общаются и с другими, учатся разбираться в звуках той среды и даже копируют их. Например, исследователи обнаружили в языке камышовок голоса около ста видов африканских птиц. Дело в том, что камышовки обучаются пению не только у родителей, но и других видов птиц. А время обучения приходится и на зимовку. Поэтому, слушая пение камышовок, мы слышим голоса Африки.

— По-русски мы говорим «кукареку», а по-английски: «cock-a-doodle-doo". Почему? Петухи-то одинаковые...

— Вы можете проделать простой эксперимент. Выйдите с друзьями в парк и послушайте нашу пеночку-теньковку. И пусть каждый воспроизведет ее песню. Получатся совершенно разные звуки. Это из-за того, что, во-первых, каждый услышит что-то свое, а во-вторых, у нас разная артикуляция и мы по-разному передаем звуки... Поэтому мы называем птицу пеночкой-теньковкой (слышим и передаем ее звуки как «тень-тинь»). Немцы передают ее звуки как «цильп-цальп» (так они ее и называют), а англичане «чиф-чаф» (и у них соответствующее имя этой птицы). Кроме индивидуальных отличий восприятия и артикуляции есть и национальные. Не зря же нам так трудно воспроизвести звуки иностранных языков.

— Как формируется «язык» у разных видов птиц?

— Прежде всего замечу, что на своем «языке» говорят все птицы — а не только скворцы и попугаи. Но вас, наверное, больше интересует «человеческий» разговор пернатых, звукоподражание. С этой точки зрения птиц можно разделить на три группы. Большинство (куриные, хищные, совиные, водоплавающие) наследуют звуки без обучения. Другие (скворцы, синицы, пеночки и многие воробьиные, попугаи, колибри) выучивают песню своего вида, подражая родителям. Если они будут лишены общения с родственниками, то не смогут отточить и сформировать песню, у них получится только непонятный щебет. Из тех, кто песню выучивает, а не наследует, одни не воспроизводят чужие голоса (например, зяблик), а другие с легкостью вплетают чужие звуки в свои песни (попугаи, камышовки, славки, сорокопуты). Скворец, скажем, повторяет звуки даже таких далеких от него видов, как кряква или серый журавль.

Бывают и исключения. Например, канарейки не воспроизводят обычно чужие звуки, тем более человеческую речь. Но канарейка Пинчи у И.Г.Двужильной оказалась уникальной — она вплела в свою песню голос хозяйки. Среди ее щебета вдруг прорываются слова «Вот какие птички... Пинчи-Пинчи...» А.С.Мальчевский, который сделал запись этой канарейки, предположил, что это произошло благодаря тому, что голос хозяйки птицы был очень высоким. А обычные голоса людей по тембру слишком низки для канареек.

Зоологи, изучающие приматов, говорят, что обезьяны не могут подражать языку человека в связи с тем, что у них голосовой аппарат по-иному устроен. Но у птиц-то совсем другой голосовой аппарат, и тем не менее они прекрасно имитируют звуки человеческого голоса. И кстати, для птицы все равно, чей голос воспроизводить — кряквы или человека. В любом случае это голос окружающей среды.

— Понимают ли попугаи смысл слов, которые они говорят человеческим голосом?

— Раньше думали, что попугаи, скворцы и другие птицы лишь имитируют звуки человеческого голоса, не понимая их смысла. Сейчас орнитологи считают, что по развитию интеллекта птицы похожи на 2—3-летних детей. И есть многочисленные примеры, когда птицы используют «нужные» слова к месту, и очень удачно. Например, мой коллега записывал речь попугая в одной семье. Ему сказали: «Угости птичку пирожным». Угостил — а попугай ест и крошки роняет. Как уронит, говорит: «Ой, уронил!..» Опять роняет и восклицает: «Ой, уронил!..» Только в этой ситуации, а не в другой... А другой попугай запутался ногой в чем-то липком и воскликнул: «У, черт!» Объяснение тут простое: попугай видит, как реагирует на ситуацию человек. И воспроизводит те же самые звуки. Он способен воспринять связь между ситуацией и звуком — как любой ребенок. И может воспроизвести нужную фразу в нужное время. Что нас так радует...

Вопросы задавал Евгений Голубев