Университет в рыночной экономике

«Бесплатное» высшее образование: мир абсурда

Статья 43.3 Конституции РФ гласит: «Каждый вправе на конкурсной основе бесплатно получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии». Источник финансирования не раскрывается, но, очевидно, имеются в виду государственный и муниципальный бюджеты (в статье о бесплатном здравоохранении, например, говорится о страховых взносах, так что здравоохранение все-таки в какой-то мере платное). Вообще, когда в Конституции записываются какие-то финансовые обязательства, это вызывает удивление. Ведь любые финансовые обязательства можно выполнить только при наличии денег, а денег может и не быть. Очевидно, авторы Конституции исходили из концепции богатого государства и полагали, что даже на высшее образование деньги всегда найдутся. Посмотрим, что преподносит нам действительность.

В №50 за 2000 г. «Аргументы и факты» сообщали, что в настоящее время в России 12—18 млн человек имеют месячный доход в 5000 долларов. Надо думать, речь шла о деловых людях. Рабочий класс живет победнее. Сообщалось, например, что средняя зарплата в нефтедобывающей промышленности составляет «всего» 19 тыс. рублей в месяц. Одну цифру я сам «добыл» из жизни: проезжая через площадь Гагарина в Москве, удивился буквально кишащей людьми стройке новой дороги, а шофер, родственник которого, как оказалось, там работает, прокомментировал увиденную мной активность словами «18 тыс. рублей в месяц». Но ведь разные рабочие получают по-разному, и, чтобы охватить весь спектр, привожу полностью весь список объявлений о найме, опубликованных в петербургской газете «Центр» (№2 за 2001 г.) с указанием окладов:

— Кровельщики, каменщики, маляры, штукатуры, мозаичники, заливщики пола — 10 000 р.
— Швеи по драпу — до 7 500 р.
— Наладчики по электрооборудованию башенных кранов — от 7 000 р.
— Швеи 4-5 разряда — до 6 000 р.
— Машинисты башенных кранов, слесари по ремонту кранов — от 4 000 р.
— Кладовщик — 3 500 р.
— Грузчик — 3 000 р.
— Мойщица посуды — 2 200 р.
— Уборщица-горничная — от 2 000 р.

Мне трудно судить, насколько справедливы указанные оклады, я привел их лишь для сравнения. А теперь привожу еще одну (нокаутирующую) цифру: оклад профессора российского государственного вуза (повышенный в 2001 году!) — 1320 р. («Аргументы и факты», №1 за 2001 г.). Справедливости ради нужно оговориться, что в некоторых вузах, включая и Санкт-Петербургский университет, оклад наполовину больше, но это не меняет дела. Если профессор получает меньше посудомойки, то это абсурд, такого не может быть ни в цивилизованной, ни в какой угодно дикой стране. Мы вступаем, дорогой читатель, в мир абсурда, и вы, обещаю, еще не раз удивитесь.

Российскому профессору явно недоплачивают. Но вот вопрос: сколько? Есть несколько методик оценок. Поскольку труд профессора совершенно одинаков в разных странах, можно взять за эталон, например, оклад профессора в США: 5 000 долларов (думаю, ни у кого нет сомнений, что зря там платить деньги не будут). С учетом курса доллара в России тогда получается, что профессорский оклад в России занижен в 108 раз. Так и слышу голос оппонента: США есть США, а Россия есть Россия! Хорошо, давайте сравнивать Россию с Россией, но только до того, как она вошла в мир абсурда (до 1917 года). В моем родном Санкт-Петербургском университете оклад профессора был тогда даже чуть выше, чем оклад депутата Государственной думы, и в пять раз больше, чем зарплата самого квалифицированного рабочего (какими были тогда машинисты поездов). Используя этот относительный критерий и учитывая, что в настоящее время профессор в России получает в 14 раз меньше, чем рабочий-нефтедобытчик, приходим к выводу о занижении оклада профессора в 70 раз. Можно, конечно, сказать, что в той России профессора были «числом поменее, ценою подороже», но несомненно одно: какой бы методикой оценки ни пользоваться, «разы» не получатся, будут обязательно десятки раз. Если брать по минимуму, можно с уверенностью сказать: зарплата профессора в российском государственном вузе занижена более чем в 10 раз (мы ведем рассуждения на примере профессора, но, очевидно, они касаются всех работников вузов).

Если профессор получает одну десятую (или менее) полагающейся за его труд оплаты, возникает естественный вопрос: на что идут остальные девять десятых? Ответ прост: на оплату того самого «бесплатного» высшего образования, которое продекларировано в Конституции. Нужно сказать, что сам термин «бесплатное образование» относится к области социальной демагогии. В мире ничего бесплатного не бывает, и если касаться ситуации с образованием, то возможны лишь три варианта: платит государство, платит обучаемый, платит обучающий. Первые два варианта нормальны и естественны, третий — абсурдный, но именно он и реализуется в России. Происходит это от того, что наша отрасль высшего образования не перешла на здоровую основу рыночных отношений и прозябает в некоем социалистическом анклаве. Во времена СССР государство по крайней мере имело доходы, чтобы оплачивать высшее образование и оклады профессорам на уровне рабочих. Сейчас гораздо хуже: наиболее доходные отрасли переданы в капиталистический сектор, и государство имеет уже не доходы, а только налоги с этих доходов, и не в состоянии платить за высшее образование. Очевидно, это не какие-то временные трудности, а установившееся положение вещей, при котором (нам надо это понять и избавиться от наивных ожиданий!) у государства НЕТ И НИКОГДА НЕ БУДЕТ таких денег, чтобы обеспечить достойную зарплату работникам вузов. Что же делать?

Газеты сообщали, что во время предновогодней встречи с президентом РАН Ю.С.Осиповым президент России мягко заметил, что ученые тоже должны учиться зарабатывать деньги. Во все времена ученые зарабатывали деньги продажей высшего образования (не случайно наука концентрируется во всем мире около университетов). Но что делать ученым государственных вузов? Нельзя ли все-таки поставить вопрос так, чтобы и государство наше училось зарабатывать деньги (а не только брать налоги)? В частности, продажей государственного высшего образования, а это товар, с которым не стыдно войти в рынок. Добавим, что не только не стыдно, но и очень легко в сравнении с другими. В отличие, например, от здравоохранения, которое нужно всем, высшее образование нужно избранным, покупатель и продавец здесь легко найдут друг друга.

Похоже, наш министр В.М.Филиппов думает так же. Вот что он говорил на VI съезде Российского союза ректоров: «Другие отрасли народного хозяйства ищут сбыт, ищут спрос на свою продукцию. Система же высшего образования, имея колоссальный спрос (около трех поступающих на каждое место), не может разработать адекватные механизмы, чтобы и удовлетворить спрос, и получить все дополнительные деньги за свою продукцию». Он же говорил об опыте реформы высшего образования в Китае: «Первое: примерно из 1000 вузов Китая на федеральном уровне оставлены 70, остальные переданы в провинции. Второе: в Китае также введена система, аналогичная единому государственному экзамену взамен выпускных экзаменов в школе и взамен вступительных экзаменов в вузы. Третье: в Китае нет бесплатного высшего образования, за образование платят все студенты». Не могу не привести и третью цитату из В.М.Филиппова: «Мы сейчас имеем уникальную возможность продумать механизм такого дополнительного финансирования высшего образования, который решит вопросы и расширения доступности высшего образования, и значительного увеличения поступающих в высшее образование средств. При этом, подчеркиваю, неснижение бюджетного финансирования высшего образования гарантировано как Национальной доктриной образования, так и действующим законодательством в области образования» («Поиск», №51, 2000 г.).

Торжественное заверение о гарантии профессору зарплаты посудомойки, конечно, умиляет, но это мелочь. Возникает вопрос: с кем полемизирует г-н министр, говоря о вхождении в рынок и дополнительных доходах? С Конституцией? Или, может быть, с ректорами, которым эти деньги нужны до зарезу? Похоже, второе ближе к истине. Во всяком случае, противостояние Филиппов — Садовничий четко обозначилось на съезде, и именно дуайен ректорского корпуса исполнял роль апологета «бесплатного» образования: «Теперь об обеспечении более высокого уровня социального потребления за счет собственных доходов граждан. Поставим вопрос: готово ли сейчас наше общество платить за образование? Согласно некоторым социологическим опросам, только 25% населения нашей страны способны оплатить полностью получение высшего образования. По самым скромным подсчетам, стоимость обучения в среднем по масштабам вузе составит не менее 1000 долларов в год, то есть 28 тысяч рублей. Отсюда можно сделать вывод, что введение платных новаций требует синхронизации с ростом доходов населения» («Поиск», №51, 2000 г.). Нужно сказать, что более сильного опровержения самого себя трудно представить. Если при такой высокой стоимости образования 25% населения уже готовы платить полностью, то это прекрасно: ведь высшее образование нужно значительно меньшей доле населения. Еще более убедительным доводом является приведенный В.М.Филипповым пример с Китаем. Эта страна почти вдвое беднее России (ВВП Китая сейчас в 6 раз, а численность населения в 8 раз выше, чем в России), и уж если там все студенты платят за обучение, то в России это тем более возможно. А вот результат обследования среднего класса России, взятый из Интернета: «Практически все полагают, что хорошее образование — единственный путь стать уважаемым и обеспеченным человеком. Поэтому денег на школы и вузы для своих детей они жалеть не собираются» (www.expert.ru).

Когда ректор заявляет о необходимости «бесплатного» высшего образования, это удивляет. С позиции рыночных отношений это так же абсурдно, как заявление директора магазина о бесплатной раздаче товаров. Было бы логичнее, если бы ректоры требовали введения платы за обучение, а возражал бы им кто-то другой, скажем, студенты, но не профессора. Но в том-то и дело, что ректор — тот же профессор, избирается профессорами и думает, как они. Не только ректоры, но и все мы живем с привычной догмой о «бесплатном» образовании, не понимая одного: провозглашая эту догму, мы тем самым декларируем, подобно монахам-августинцам, собственное нищенство. В этом главный абсурд и корень всего, а также великая отличительная черта россиянина — делать плохо самому себе. Именно поэтому «умом Россию не понять».

Тяжелый идеологический груз давит на нас, и социалистическая догма о «бесплатном» образовании крепко сидит в головах. Сидит она и во мне, и я лично готов к нищенству ради высокой идеи, тем более что нам не привыкать. Смущает одно: такое решение о переходе в «августинцы» должен принимать каждый за себя, а ведь я заведующий кафедрой. Когда я кладу на одну чашу весов судьбы доверившихся мне 50 людей, а на другую — свою догму, я чувствую, она не тянет. И уж если говорить о высоких идеях, то среди них есть одна (может быть, самая великая), ради которой указанную догму следует, наоборот, устранить. Это идея спасения гибнущей российской науки. Из сказанного выше ясно, что в том квазисоциалистическом анклаве, в котором мы оказались, никогда не будет нужных денег не только для образования, но и для науки. По сравнению с образованием у науки мало шансов на рынке, и во всем мире науку спасают университеты. Такая же миссия предстоит и российским вузам, но для этого они должны хорошо зарабатывать.

Представим теперь, что догмы исчезли и осталась только логика. Мы бы тогда сформулировали реформу высшего образования в двух пунктах.

1. Если у государства нет денег на достойную зарплату работникам вузов, значит, у государства нет денег на «бесплатное» высшее образование. Значит, государственное высшее образование должно быть платным, и государство должно научиться им торговать.

2. Если у государства, как сейчас, есть деньги на оплату 1/10 части высшего образования, то 1/10 часть студентов может учиться за государственный счет. Остальные 9/10 должны платить за себя сами.

Излишне говорить, что самое внимательное и бережное отношение к молодым талантам должно лежать в основе реформы образования. Иначе нам незачем будет спасать российскую науку. К счастью, проблемы здесь нет, ибо талантливая (а тем более талантливая и одновременно бедная) часть студенчества обычно составляет менее 10% и целиком попадает в государственную квоту. Как распределять эту квоту (ГИФО и т.п.) — дело десятое и не затемняет главного требования дня — введения платного государственного высшего образования.

Естественно, Конституция должна быть скорректирована в отношении тех обещаний, которые государство выполнить не в состоянии (я представляю себе, что по отношению ко всей системе образования высшее образование должно сыграть роль свободной экономической зоны). Но пока законодатели думают, сама жизнь вносит коррективы в Конституцию, и платное образование уже внедряется в государственные вузы. Эту форму обучения нужно всемерно расширять.

А.И.РУСАНОВ, заведующий кафедрой, академик РАН