Вспоминая XX век
1973 г. На переговорах по пограничному урегулированию. Справа налево: Н.А.Спешнев; И.А.Рогачев, посол России в КНР; Л.Ф.Ильичев, зам.министра иностранных дел. |
Заметим, что содержание любого переводимого текста (будь то синхронный или последовательный) переводчик обычно помнит не более двух часов. В этой связи сделанные записи расшифровываются сразу же по окончании встречи и диктуются машинистке. Уметь “не помнить” или, как говорят компьютерщики, “сбрасывать в корзину”, тоже большое искусство. Можно только представить, что творилось бы в голове переводчика, часто работающего на переговорах разных уровней, если бы он всё помнил.
Конечно, отдельные яркие эпизоды запоминаются, в особенности если они сопровождаются достаточно сильным эмоциональным накалом. Скажем, на одной из встреч по пограничному урегулированию (1973) китайская сторона выразила решительный протест по поводу того, что советские пограничники на западном участке границы якобы избили китайских чабанов, забрали у них пару овец и затем улетели на вертолете. По версии советской стороны, пограничники, облетая на вертолете район вдоль границы, обнаружили несколько отар овец, якобы вторгшихся в глубину советской территории. Опустившись, они объяснили китайским чабанам, что те оказались в зоне, не предусмотренной положением о хозяйственной деятельности, угостили их конфетами, напоили чаем и улетели. Протест, естественно, отклоняется. Что же до истины, то она, как всегда, видимо, лежала где-то посередине. Если представить себе эту сцену общения, так сказать, воочию, то, сами понимаете, разговор просто не мог обойтись без барашка. Дело ведь происходило на Памире. Хочется отметить, что на сегодняшний день все пограничные вопросы с нашим великим соседом, к удовлетворению обеих сторон, улажены.
1988 г. Шанхай. Будущий председатель КНР Цзян Цзэминь (в центре) на завтраке у ленинградской делегации. Второй справа в первом ряду — автор статьи, третий — В.Я.Ходырев, мэр Ленинграда. |
1985 г. Всекитайское Собрание Народных Представителей. Премьер КНР Ли Пэн здоровается с автором этих строк. |
1991 г. Визит Цзян Цзэминя в Ленинград. Справа Б.В.Гидаспов. |
На другой день во время антракта, находясь в фойе царской ложи и, видимо, вдохновившись оперой “Сивильский цирюльник”, Цзян Цзэминь решил сам попеть и начал с хорошо известных и популярных в Китае русских песен времен гражданской и Отечественной войн. У него обнаружился приятный баритон, и пел он по-русски, зная все слова. К сожалению, среди русских подпеть ему смогли немногие.
Во время официальных встреч лидеры, согласно протоколу, должны говорить на своем родном языке “под переводчика”. При неформальной встрече каждый из них может перейти на язык собеседника. Ли Пэн — выпускник одного из московских вузов, до недавнего времени премьер Китая — также неплохо говорит по-русски.
Делегация Государственного комитета по науке и технике посетила Китай осенью 1988 г. Отношения с Китаем стали постепенно налаживаться, и в качестве первой ласточки в Пекине на территории некогда выстроенного с помощью советских специалистов выставочного комплекса (наподобие ВДНХ) была устроена демонстрация наших достижений в области науки и техники. Приехало немало знаменитостей — дважды Герой Советского Союза космонавт Александр Александров, известный офтальмолог Святослав Федоров и многие другие. Выставку посетил премьер Ли Пэн. Он сразу же попросил переводчика (в данном случае меня) переводить только тогда, когда он не поймет объяснений русских специалистов (фото 4). У одного из стендов он задержался, и тут произошел примечательный разговор со Святославом Федоровым, который в том году готовился провести серию показательных операций в Китае. С.Федоров, как известно, был человеком велеречивым, импульсивным, заряженным на идею. Он стал рассказывать о своих планах, в частности о строительстве специальных кораблей с клиниками на борту, которые смогут решить проблему здоровых глаз во всем мире. “Для этого потребуется около 6 млрд. долларов, — рассказывал С.Федоров. — Производство одной атомной подводной лодки ныне стоит 3 млрд. долларов. Две таких лодки, и весь мир сможет снять очки”. Закончив, он вопросительно посмотрел на Ли Пэна. Китайский премьер улыбнулся, подумал немного и не без ехидства заметил: “Прекрасно. Вот вы их и не постройте”.
В Китае множество всевозможных диалектов. Наличие у них совершенно разных фонетических систем приводит к тому, что, скажем, пекинец (нормативное произношение в Китае опирается на пекинский диалект) совершенно не поймет шанхайца, если тот заговорит на своем родном диалекте. Фонетические отличия будут не менее разительны, чем между русским и грузинским. Единственное, что объединяет всех носителей диалектов, так это иероглифика, которая во всем Китае едина. Традиционный пример. Китайский иероглиф, обозначающий слово “чай”, произносится на севере страны как “ча” (русское слово “чай” произошло именно от китайского “ча”). Но этот же самый иероглиф на юге Китая будет произносится как “тэ”, что дало, кстати, во французском и английском соответственно “тэ” и “ти”. Вот поэтому-то китайцы и не могут перейти на алфавитное письмо, ибо сразу перестанут понимать друг друга.
Китаец, говорящий на нормативном китайском языке, но с сильным диалектным акцентом, вызывает у переводчика тихий ужас. Это всё равно что слушать японца, говорящего по-украински. А если оратору за восемьдесят и у него недостает с десяток зубов? Это уже катастрофа! Был случай на достаточно высоком уровне, когда мне пришлось “на ушко” переводить молоденькой китайской переводчице речь старика-китайца (я его понимал только за счет опыта), говорившего с жутким акцентом. Иначе говоря, я переводил ей с китайского на китайский, после чего она уже могла сказанное перевести на русский. Китайская переводчица просто не понимала, что говорит ее соотечественник. А говорил он всего лишь с диалектным акцентом. Переспрашивать оратора переводчику позволительно, но только в крайних случаях. Известно, что А.И.Микоян, который говорил по-русски с сильным акцентом, страшно не любил, когда его переспрашивали переводчики (мне, к счастью, довелось переводить его только один раз на приеме в Тайницком саду Кремля после окончания VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в 1956 г.). На Кубе А.И.Микоян долго терпел переспросы своего переводчика, так как думал, что он — кубинец. Узнав, что это переводчик делегации, он тут же устроил скандал. Один лишь пример “фификции речи” незабвенного Анастаса Ивановича. Когда он произносил “Даздыс, сыс сыс!”, опытный переводчик тут же произносил: “Да здравствует Советский Союз!”. Так что переводчику нужны еще и хороший слух, и интуиция. И вообще, что бы ни услышал переводчик, перевод должен прозвучать при любой ситуации. Сочиняй сам, но не молчи.
1994 г. Гастроли МХАТа на Тайване. Автор с О.Н.Ефремовым. |
1993 г. Тайвань. Н.А.Спешнев с артистами БДТ — Е.А.Лебедевым и В.И.Стржельчиком. |
Н.А.Спешнев с артистом БДТ — К.Лавровым |
Легко переводить людей, которые медлительны по своей натуре. Говорят они не торопясь, делая даже между словами длительные паузы. Таким был, например, Олег Николаевич Ефремов, который, рассказывая о системе Станиславского (Тайвань, 1994), через каждые три минуты останавливался, молча доставал из черной кожаной куртки зажигалку и “оживлял” готовую погаснуть сигарету. С другой стороны, именно в этом случае перевод эмоционально должен быть полностью адекватен манере выступающего. Перевести можно даже паузу.
Обычно перевод спектаклей зарубежных артистов зритель слышит через наушники. У переводчика имеется отредактированный текст пьесы, который он произносит синхронно с репликами актеров, т.е. фактически их дублирует. Существует и другой способ перевода. Текст спектакля почти полностью переносится на слайды, которые демонстрируются по ходу спектакля на двух небольших экранах, установленных по краям сцены. Это своеобразные титры. Трудность состоит в том, что длинная реплика (монолог) на одном слайде не помещается и потому следует четко продумывать места “стыковки”. К тому же, чтобы зритель последних рядов мог видеть иероглифы на экране, они должны быть достаточно крупными, но тогда их больше 28 штук в кадр не поставить. Таким образом, требуется значительная предварительная работа с текстом.
В последнее время некоторые русские драматические театры провели свои гастроли на Тайване. Заметим, что многие пьесы русских классиков переведены на китайский язык еще в 20—30-е годы. Переводы не всегда совершенны и зачастую изобилуют ошибками.
Здесь редактора-переводчика и подстерегают опасности. Скажем, пьеса А.Н.Островского “На всякого мудреца довольно простоты” шла на Дальнем Востоке, на Тайване. По ходу пьесы богатая вдова, родом из купчих, Турусина разговаривает со своим слугой Григорием:
Турусина: Кто он такой?
Григорий: Надо полагать, из азиатцев-с.
Турусина: Почему ты думаешь, что азиатец?
Григорий: Уж очень страшен-с. Так даже жутко глядеть-с. Ежели сударыня, к вечеру, — не приведи господи.
Как тут быть переводчику? Как поступить, чтобы не оскорбить национальные чувства столь ранимых азиатов, в данном случае китайцев? Случай не самый страшный в практике переводчиков. В персидском переводе “Ревизора” пришлось жену городничего заменить на вторую дочь, ибо ухаживание за замужней женщиной в Иране карается смертной казнью!!! Хлестакову бы тут сильно не повезло.
Еще труднее дело обстоит с игрой слов. В той же пьесе Островского:
Григорий: Сударыня, уродливый пришел.
Турусина: Григорий, как тебе не стыдно! Какой уродливый? Юродивый. Вели его накормить.
У А.П.Чехова в “ Дяде Ване” есть такие две фразы:
Марина: ...Давеча подняли шум, пальбу — срам один!
Телегин: Да, сюжет, достойный кисти Айвазовского.
Мало того, что никто на Тайване не знает, кто такой Айвазовский, а уж реплику Телегина, сказанную невпопад, объяснить зрителю практически невозможно.
Или в “Чайке”:
Шамраев:...Раз в одной мелодраме они играли заговорщиков, и когда их вдруг накрыли, то надо было сказать: “Мы попали в западню”, а Измайлов — “Мы попали в запандю”... (Хохочет.) Запандю!..
Однако, в конечном итоге, во всех вышеперечисленных примерах выход всё же был найден, и перевод состоялся.
Надо отдать должное сегодняшним молодым китаистам, обучающимся на восточном факультете СПбГУ. Уже со студенческой скамьи (после годичной стажировки в Китае) многие из них готовы работать переводчиками и гидами с китайским языком. Это прекрасная база для совершенствования своего переводческого мастерства. А работа на самом высоком уровне — это серьезное испытание для любого переводчика, и думается, что воспитанникам нашего университета, востоковедная школа которого котируется во всем мире, этот тяжелый труд также будет по плечу.
Итак, у синхронного переводчика должна быть крепкая нервная система, он должен уметь предельно концентрировать свое внимание, обладать хорошей памятью, быстрой реакцией, смелостью, находчивостью, широким кругозором, артистизмом, чувством юмора и, на всякий случай,... хорошим знанием языка, в том числе и русского — всего-то ничего. А в остальном...
Н.А.Спешнев, профессор восточного факультета