Санкт-Петербургский университет / № 1 (3524) / 17 января 2000 года

Федор Абрамов.
Фото Анатолия Пантелеева.

На занятиях рассказываю о «лакировочных», «бесконфликтных» художественных произведениях, засилие которых культивировалось в трудные годы восстановления разрушенного войной хозяйства, говорю о борьбе с «украшательством», начатой очеркистами «овечкинского призыва» еще во время жизни И.Сталина, перечисляю основные положения статьи кандидата филологических наук, заведующего кафедрой истории советской литературы филологического факультета Ленинградского государственного университета имени А.Жданова Федора Александровича Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе», анализирую нравственно-эстетическое своеобразие, литературно-общественное значение романа «Братья и сестры» (1958 г.), первого в будущей тетралогии с тем же названием прозаика Федора Абрамова, призываю своих слушателей задуматься о мужестве, необходимом человеку, решившему связать свою судьбу с творчеством, стараюсь живописать те обстоятельства, в которых перспективному ученому, автору диссертации о романе М.Шолохова «Поднятая целина», популярному лектору, руководителю кафедры, всесоюзно известному критику Абрамову Федору Александровичу приходилось принимать решение о прерывании беспроигрышной, благополучной, материально обеспеченной научно-педагогической карьеры и переходе на нестабильные, случайные, чреватые неожиданностями «вольные писательские хлеба»...

Все это рассказывается мною не из «ложного квасного патриотизма» (по принципу «Знай наших!»), не из-за провинциальной гордыни («Вот у нас какие есть!), но потому, что и статья «Люди колхозной деревни...», и роман «Братья и сестры», и решение его автора уйти с кафедры для занятий художественным творчеством имели для русской советской литературы 50—60 годов да и для последующего ее развития большое непреходящее значение.

Вместе с В.Солоухиным, А.Солженицыным, В.Беловым, Б.Можаевым, В.Распутиным, В.Астафьевым, Е.Носовым, В.Личутиным, В.Лихоносовым Федор Абрамов во второй половине ХХ века помогал русской прозе выбраться из политизированных регламентаций социалистического реализма на общенациональные просторы русской классики, способствовал восстановлению живого образного, корневого русского языка, реставрировал историческое прошлое родного народа, исследовал характер своих соотечественников, пытался определить пути развития России... И, как сказал Владимир Солоухин на похоронах своего собрата по литературе, не только по требованию алфавита, но и по существу, по действительному положению и значению в современной литературе критики и писатели всегда, в устной ли речи, в литературоведческой ли статье, начинали этот ряд имен выдающихся русских художников с имени Федора Абрамова.

Конечно, знал я о том, что многие события в жизни этого выдающегося писателя связаны с нашим университетом: до Великой Отечественной войны начал учиться на филологическом факультете, после тяжелого ранения лечился в госпитале, находившемся на историческом факультете, в конце 40-х — начале 50-х доучивался в качестве студента и аспирантом писал диссертацию на русском отделении, преподавал, заведовал кафедрой... Но каково же было мое удивление, когда я в разговоре с Людмилой Владимировной Крутиковой, вдовой Федора Абрамова, узнал, что первым домом молодоженов был дом, рядом с которым я читал лекции о Федоре Абрамове, студенты изучали его жизнь и творчество, штудировали книги о выдающемся прозаике, отвечали на экзаменационные вопросы о его романах, повестях, рассказах, публицистике. И значит, о знаменитой статье, о всемирно известном романе, о судьбоносном решении молодого ученого и начинающего прозаика я рассказывал и продолжаю рассказывать в неправдоподобной близости от бывшего профессорско-преподавательского дома, в одной из комнат которого в квартире номер 50 в 1951-1959 годах писались и «Люди колхозной деревни...», и «Братья и сестры», переживался успех публикаций и первые обвинения в «очернительстве светлого советского настоящего», вынашивался план будущих произведений, обдумывалось уже не профессорское, но писательское завтра, таившее в себе еще неведомые «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья», «Дом», «Пелагея», «Алька», «Трава-мурава», таганковские «Деревянные кони», прекрасный выпускной спектакль в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии, премьеры в Малом драматическом, выступления на VI съезде писателей «О хлебе насущном и хлебе духовном» и в телестудии «Останкино» «Самый надежный судья — совесть», письмо землякам «Чем живем-кормимся», Государственную премию, мировое признание...

Ах, какой психологический, краеведческий момент был упущен в лекциях!.. Ах, как бы я это мог обыграть!.. Ах, если бы я раньше знал!.. Разве в свои студенческие, аспирантские, преподавательские годы я не замедлял бы бег, не приостанавливался бы перед домом, в котором закладывались основы писательской судьбы Федора Абрамова!..

И возникла у меня мысль: не отметить ли 80-летие со дня рождения выпускника нашего университета, его доцента и выдающегося русского писателя Федора Абрамова, которое будет отмечаться всей страной в последний день февраля 2000 года, открытием мемориальной доски, на которой можно было бы написать: «Здесь с 1951 по 1959 гг. жил Федор Абрамов». А можно было бы и добавить: «В этом доме им были написаны статья «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» и первая книга тетралогии «Братья и сестры»... С появлением этой доски наш день ото дня хорошеющий университетский городок наполнился бы дополнительным нравственно-эстетическим содержанием! И это бы было ему к лицу! И то, что было упущено в моей жизни, состоялось бы в жизнях следующих поколений универсантов. Вот такая идея у меня возникла. Теперь бы ее только осуществить! Ведь это в наших силах!

Георгий ЦВЕТОВ, доцент кафедры истории русской литературы

«Братья и сестры»: университетский адрес